Записки гайдзина - Страница 56

– Вот, – сказал он, протягивая нам две банки. – Ждать долго, холодно... Попейте кофе.

– Спасибо, – сказал я. – Вы очень добры.

– Уже скоро должны подъехать. Давайте еще чуть-чуть подождем.

– Давайте.

Баночный кофе из автомата был сладок и горяч. Он будил детские воспоминания о лыжных походах с термосом. Я пил его маленькими глотками.

– Ну точно начальник тянучки, – сказал Федька, опорожнив свою банку. – Столько ждать я не собирался. Пойти, что ли, домой позвонить...

Он порылся в карманах, нашел десять иен, вылез и пошагал к автомату. Минуту разговаривал, а потом повернулся в мою сторону и призывно замахал рукой. Пришлось выбираться наружу.

– Подтверди, что я целый, – сказал он и сунул мне к уху трубку.

– Вадичек, – послышался усталый голос. – Что там мое горе опять натворило?

– Ничего особенного, – сказал я. – Легкое столкновение. Жертв нет. Страховка все покрывает, вопрос только в проценте – кто насколько виноват. Поэтому ждем полицию.

– Вадичек, ты уж там побудь с ним, ладно? Вдруг чего непонятное. А потом заходи, я пельменей налепила. Зайдешь?

– Зайду.

– И еще тут Ваня какую-то бумагу принес, которую сам прочитать не может. Теряемся в догадках. Попробуешь разобрать, что там написано?

– Попробую.

– Что б мы без тебя делали. Давай мне Федора обратно.

– Алё! – вступил Федька. – Я ж говорил... Чего?.. Не остынут, подогреем... Не мог я в полшестого... У меня запарка, я плазму моделирую... Ага... Пока...

Он повесил трубку.

– С Ванькой не позанимался сегодня. Вот так вечно – заиграешься в тетрис, потом тебя готовы пополам распилить.

– А чем ты с ним занимаешься?

– Физикой, чем еще... В школе-то у них известно какая физика... А еще недавно географию с ним начали учить.

– Физическую?

– Отечественную. Изучаем родные рубежи. Начиная с восточных. Первое занятие посвятили Южным Курилам. Я ему объяснил, что это исконно русские земли.

– Ну-ну...

– А он на следующий день из школы приходит и говорит: папа, у нас в классе карта висит, так на ней показано, что это японские земли!

Федька ткнул меня локтем в бок, приглашая посмеяться.

– Ты понял, да? Удивился парень. Эти земли, говорит, в японский цвет закрашены. Шок случился у пацана.

Из магазина, неся что-то в охапке, вышел господин Маэда.

– Вы, наверное, проголодались, – сказал он, подойдя к нам. – Вот вам сэндвичи. Подкрепите силы.

Я сопроводил свой поклон витиевато-учтивой грамматической конструкцией. Федька выдавил из себя аригато. Развернув целлофан, мы вонзили зубы в белый хлебный мякиш, проложенный листьями салата и консервированным тунцом.

– А нельзя ли узнать, из какой вы страны? – спросил господин Маэда, дожевав и проглотив свой сэндвич.

– Мы из России, – проговорил я с набитым ртом.

– О-о-о-о-о, – сказал он. – Э-э-э-э-э... М-м-м-м... В России холодно, да?

– Не холодней, чем тут у вас.

– Ха-ха-ха!.. Это вы правильно заметили. Очень суровая зима. Но я слышал, что в России все-таки холоднее. Поэтому там пьют водку и едят пирόсики. Вы любите пиросики?

– Смотря с чем. С капустой люблю.

– Как это «с капустой»? Внутри капуста? Я думал, внутри всегда мясо...

– Разные бывают. С картошкой, с рисом, с яйцом, с изюмом...

– Что вы говорите! Никогда не знал.

– С чем угодно можно сделать. Хоть с рисовой тянучкой.

– Вы умеете?!

– Увы. Я очень плохой кулинар.

– Жаль. Вы знаете, у нас кое-где делают, но ведь это совсем не то... А так хочется попробовать хотя бы один настоящий русский пиросики!..

– Если у нас будет, мы вас угостим.

– Спасибо, спасибо, – он поклонился. – Буду очень признателен.

Я выбросил целлофан в мусорный бак и взглянул на часы.

– Да, – сказал господин Маэда. – Это уже никуда не годится. Скоро час, как мы их ждем, а они все не едут. Пойду еще раз позвоню.

– О чем это ты с ним трепался? – осведомился Федька, когда мы остались вдвоем.

– Как обычно, о еде. О вечных ценностях.

– Значит, пошел на попятный. Мы его дожмем. В принципе, меня и пополам устроило бы.

Маэда снова подошел.

– Я позвонил, – сказал он. – Случилась неприятность. Они проехали только половину дороги и попали в аварию. Их сейчас вытаскивают из сугроба. Нас спрашивают, не разберемся ли мы сами.

– Конечно разберемся, – сказал Федька. – Фифти-фифти, и дело с концом.

Маэда вопросительно смотрел на меня, ожидая перевода.

– Мне кажется, – сказал я, – дело нужно передать страховым компаниям. Пусть разбираются они.

– Да, – произнес он. – Пусть разбираются. Но ведь картина... Ведь вы считаете, что... Хотя...

Он глубоко вздохнул. Посмотрел на небо. Посмотрел на землю. И сказал:

– Сёганай.

– А? – вырвалось у Федьки.

– Он согласен передать дело страховикам, – сказал я. – Он говорит: делать нечего. Классический ответ на классический вопрос.

– Он в самом деле так решил? Или это азиатская хитрость? Как думаешь?

– Тебе правда интересно, что я думаю?

– Нет, я просто спросил... А делать нечего – это у них классический ответ?

– Почему «у них»? Вспомни Иванушку-дурачка. Или «Капитанскую дочку».

– Ну, разве что дурачка... А вдруг мне страховики вломят по полной?

– Не разоришься. На то и страховка.

– Тут не в деньгах дело, – очень серьезно сказал Федька. – Тут дело в принципах. Если под каждого стелиться, то сам станешь, как Иванушка-дурачок. Только без царевны и без полцарства. Потому что не в сказке живем. Короче, ты ему скажи: на страховиков я согласен – но на красный свет все равно ехал он.